В 1874 году вышел в свет путевой дневник иранского правителя Насера ад-Дин Шаха на английском языке. Это захватывающее повествование о поездке шаха по России, Западной Европе и Кавказу, которая состоялась годом ранее и стала первым такого рода путешествием иранского правителя.

Ниже приведены подробности поездки (в основном это описания, оставленные шахом), которая сыграет свою роль в преобразовании Ирана. Фотографии сняты в местах, которые посетил шах.

«Слава Богу, мы покинули море и вошли в большую реку под названием Волга, обладающую огромным очарованием, — писал Насер о своих первых впечатлениях о Российской империи. Он прибыл на корабле, который проплыл Каспий, выйдя из Ирана в мае 1873 года. — Эта река очень широка; настолько широка, что… мушкетная пуля не перелетит с одного берега на другой».

«В каждой деревне построена церковь, очень красивая и величественная. Жители этих деревень занимаются рыбной ловлей», — отмечал шах в заметках.

Когда корабль приближался к некоторым деревням, жители, по словам Насера, «толпились на берегу реки и кричали: “Ура!”»

Глава волжского города преподнес гостям по традиции хлеб и соль. Шах писал, что на подносе была написана дата его прибытия.

С юга России шаха и его свиту перевезли по железной дороге, что, похоже, было для него новым опытом.

«Поезд ехал на такой скорости, что мы обгоняли летящих ворон», — с удивлением писал Насер.

Судя по всему, в России шах впервые познакомился с железнодорожной лексикой.

«Станция — это место, где поезда останавливаются, чтобы смазать колеса, и где пассажиры пьют кофе и прохладительные напитки», — писал он.

В другом эпизоде он описал железнодорожный туннель как «дыру в горе».

Когда поезд приближался к Москве, шах и его окружение надели парадную форму. Им показали Кремль, а затем, вероятно, пригласили в Большой театр, где он впервые увидел балет.

«Занавес поднялся, и появился странный мир. Большое количество женщин принялось танцевать. Этот танец называется балетом, то есть представлением и танцем без слов».

Он писал, что специфику этого вида искусства «невозможно описать».

Рассказ шаха о Санкт-Петербурге выглядит удручающе дипломатичным. Он встретился с царем Александром II, человеком «высоким и величественным, который говорит с большой серьёзностью и обладает величественной походкой».

Разговоры между двумя правителями шах лишь вскользь называет «долгими и приятными». Фактически, в то время многое зависело от контактов между двумя правителями, чьи страны незадолго до этого достигли хрупкого мира после столетий конфликта за контроль над Кавказом.

В Петербурге театральные представления были, по-видимому, несколько более разнузданными, чем балет, очаровавший шаха в Москве.

Одна из артисток, описанная как «толстая женщина в трико, с обнаженной грудью и ногами», каталась на велосипеде вокруг горящих бутылок вина, стоявших на полу сцены.

«В конце концов она упала с машины на пол, и её юбка загорелась», — написал шах.

Иранского правителя, похоже, особенно заинтересовал Петергоф, королевская резиденция, расположенная недалеко от Санкт-Петербурга.

«Это место, похожее на рай», — восторгался шах, подробно описывая фонтаны и зелёные тропинки, ведущие к Финскому заливу.

29 мая шах отправился на запад и проехал через территорию современных Германии, Великобритании, Франции, Швейцарии, Италии, Греции и Турции. На обратном пути на родину он заехал в Грузию.

Прибытие шаха в Поти, порт на территории современной западной Грузии, ознаменовалось драмой: молния ударила в море всего в нескольких метрах от корабля «с грохотом, равным залпу тысячи пушек».

В Грузии шаха приветствовали «разные племена и народности», среди которых были черкесы, лезгины, армяне, грузины и дагестанские мусульмане, а также мегрелы — этническая группа, которая покорила шаха.

«Этот регион — часть страны, где ходят с непокрытыми головами, — писал Насер о мегрелах. — Женщины, мужчины или дети никогда не носят головные уборы».

Почти сразу же шах, похоже, опроверг это утверждение о непокрытой голове, описав мегрельских воинов как людей с «красной тканью вокруг головы вместо тюрбана, с пистолетом и большим ножом за поясом».

Их одежда, по словам шаха, «напоминала форму зуавов во Франции и племен Индостана, но вместо мушкетов у них были ружья, изготовленные на тульском заводе».

Шах прибыл поездом в Тбилиси 29 августа и, похоже, был приятно удивлён его городом.

«50 лет назад этот город был очень убогим и грязным, — утверждал он, не уточняя, откуда ему известно о том, как выглядел город до его рождения. — Сейчас постепенно строятся частные дома и общественные здания, школы и колледжи, широкие улицы, мощеные камнем».

Как и в Поти, шаха поразил этнический состав населения Тбилиси: «персы, грузины, русские, дагестанцы, черкесы, немцы, армяне».

Тогда, как, впрочем и сейчас, грузинские овощи фрукты отличались своим качеством. Шах выделил арбузы, виноград и груши, а также тбилисские огурцы.

Но направляясь на восток, в Баку, в сегодняшний Азербайджан, шах обрисовал картину выжженной солнцем пустыни.

«Мы выехали из Тбилиси, по обе стороны нашей дороги не было ни единого следа творений человека: куда ни кинь взгляд, повсюду были скучные равнины или бурые горы», — писал он.

На территории нынешнего Азербайджана шах, по-видимому, уже не чувствовал необходимости в дипломатическом такте или устал от разъездов.

«Город Гянджа окружают сады, но дома в нём бедные и убогие», — жаловался он.

Шах остановился в апартаментах, которые он описал как «очень жалкую хижину на вершине холма».

«Вся дорога в Баку была сухой и неважной. Равнина и горы, такие сухие и такие убогие, что мы никогда не видели и не слышали о них. Наше сегодняшнее путешествие пролегало через часть страны, называемую Кладбищем — подходящее название для такого региона».

Шах лишь ненадолго остановился в Баку. Затем он сел на корабль и отправился домой.

Сообщается, что поездка через несколько империй произвела на шаха значительное впечатление и расценивалась как дипломатический успех. Вскоре после возвращения в Иран Насер начал работу по строительству небольшой железной дороги недалеко от Тегерана.