- Ерлан Айтмаханович, Министерство водных ресурсов и ирригации планирует увеличить долю использования подземных вод для полива посевных площадей. Приводит такие цифры: “Сегодня в сельском хозяйстве используется более 40 тысяч тонн воды в сутки, из них подземных — 548 тонн, это 1,2 процента”. Это количество хотят довести до 10-15 процентов. В Казахстане все так плохо, что даже специалисты предлагают использовать подземные воды, которые обычно хранят как стратегический запас?

- Я не понимаю, зачем использовать подземные воды. Мы никогда этого не делали, потому что в этом не было и, я убежден, нет необходимости. До 1991 года площади орошаемых земель в Казахстане составляли 2,5 миллиона гектаров — 99,9 процента поливали поверхностными водами. Сейчас, по официальным отчетам, сельхозугодий 1,6 миллиона гектаров (по моим данным, 1,2 миллиона) — намного меньше, а воды, если верить министерству, не хватает.

Объём поверхностных вод, которыми ежегодно располагает Казахстан, порядка 100 кубокиломет­ров. На промышленность, коммунальное и сельское хозяйство уходит порядка 25 кубо­километров воды. Большая часть (около16 кубокилометров) — на орошение. И половину — 40-50 процентов — этой воды мы теряем. Вот куда нужно направлять силы, снижать эти губительные для нас издержки.

Но у водников из министерства виноваты все (климат, соседи, аграрии, которые выращивают влагоемкие культуры), только не они сами. Это неправильно. Что сеять, определит рынок, задача специалистов — работать и обеспечивать фермеров водой. Потенциал у Казахстана есть: нужно решать вопросы по трансграничным рекам, исключать потери, вести нормальный учёт воды.

- Много ли в Казахстане разведанных подземных вод?

- Примерно 15 кубических километ­ров. Это не так уж и много. И это, как вы уже сказали, наш стратегический запас воды гарантированного качества, который нельзя тратить бездумно. Месторождения в основном находятся на западе — в Актюбинской, Мангистауской областях, ещё в Кызыл­ординской, а 90 процентов орошаемых земель — в южных регионах, в бассейнах транс­граничных рек Шу, Талас, Сырдарьи.

Использование подземных вод затратно — это скважины, электричество. Сейчас 90 процентов орошаемых земель поливается самотеком, без использования электроэнергии. За неё придётся платить не один тенге за кубометр, как сейчас, а значительно больше. Воды в Казахстане хватает, по крайней мере, в ближайшие 20-25 лет я не вижу причин трогать подземные запасы. Давайте учиться рационально использовать то, что у нас есть.

- Вы про водосберегающие технологии? Недавно в интервью нашей газете министр Нуржан НУРЖИГИТОВ сказал, что к 2030 году половина орошаемых земель будет обеспечена водосберегающими технологиями (сейчас их чуть больше 10 процентов). Вы в это верите?

- Надо у него спросить, что он имел в виду, когда говорил про водосберегающие технологии. Все сразу вспоминают про капельное орошение, но это не панацея для Казахстана. Скажем, для Израиля это выход, там земля дренирует, вода сквозь неё просачивается. А у нас во многих регионах, наоборот, комкуется и не пропускает кислород.

Технологий водосбережения много, нужно с умом подходить к их внедрению. И этим проблемы не ограничиваются.

Раньше рядом с совхозом был один канал, из которого воду подавали на поля, сейчас от него зависит сразу 15-20 хозяйств. Этот канал чаще всего приватизирован, его хозяин решает, кому из дехкан достанется вода. Нужно исключить этот фактор. Каналы должны находиться в общедолевой собственности фермеров, чтобы воды хватало всем. Я считаю, такую норму необходимо закрепить законодательно.

- Как вы относитесь к предложениям о повторном использовании воды? Бани, химчистки, мойки должны её собирать, очищать и ещё раз пускать в дело.

- Это популизм. Теперь во всем виноваты ещё и автомойщики и бани? Для технической воды нужна отдельная инфраструктура. Мы не можем построить её в одночасье. Да, нужно стремиться к этому, собирать воду и использовать её повторно, воспитывать сознание — это хорошо. Но давайте определимся с приоритетами!

На коммунальное хозяйство, в том ­числе мойки, бани и химчистки, уходит около одного кубокилометра воды в год, а потери в сельском хозяйстве — порядка восьми кубо­километров. Несопоставимые цифры. На что в первую очередь нужно обратить внимание?

- А водохранилища? Министерство обещает построить 20 таких сооружений в ближайшие годы. Это правильно? Или это опять разговор про популизм и несбыточные обещания?

- Да, Казахстану нужны ещё три-четыре водохранилища. По поводу строительства сразу 20 у меня большие сомнения. Обещают, что благодаря им страна дополнительно получит 2,4 кубокилометра воды, которую будут собирать на территории девяти облас­тей. Это немного для общего объёма в сто кубокилометров, который мы имеем сейчас. В этом проекте был бы смысл, если бы прирост составлял хотя бы 25 процентов.

Пока я не видел экономического обоснования этих проектов. Между тем во всем мире сейчас тенденция по ликвидации построенных водохранилищ. Появилась она из-за климатических изменений, недостатка водных ресурсов, на которых негативно отражается и регулирование, в том числе с помощью гидротехнических сооружений.

И здесь есть ещё один момент: Казах­стан — вододефицитная страна, а большой воды боится. Вскоре начнутся паводки. При рациональном научном подходе мы могли бы с выгодой для себя использовать этот момент.

- Собирать воду в водохранилища?

- Именно. Раньше МЧС не было, паводками занимались водники. Они умели регулировать этот процесс (сколько воды оставить в хранилищах, сколько сбросить), рассчитывали объёмы. А сейчас весна начинается, водники отходят в сторону, за все берутся чеэсники. Их задача — минимизировать последствия, а то, что водохранилища останутся пустыми, их не волнует. Это вопрос системного подхода к водному хозяйству. Раньше он был, сейчас его нет. И после появления водного министерства я системных изменений не вижу.

- Министерство появилось всего шесть месяцев назад. Может, слишком мало времени прошло, не все сразу?

- А сколько ждать? Десять лет? За это время, что создано министерство, можно было сформировать стратегию, план действий, видение. Это вопрос кадров, в штате министерства 70 человек. Но есть ли понимание того, что делать, если они предлагают использовать подземные воды для орошения? Прочтите концепцию (развития системы управления водными ресурсами. — О. А.) — сплошные декларации: “К 2030 году Казахстан заключит соглашение по водо­делению с Китаем”. Поднебесная не спешила это делать. И вдруг все изменится?

Создали министерство — надо действовать. Мы с коллегами два года назад подключились к работе над Водным кодексом. Тогда им занималось Министерство экологии (Министерства водных ресурсов и ирригации ещё не было. — О. А.). Пришла новый министр и решила, что это дело молодых специалистов. Мы, люди с опытом, отошли в сторону. Мне эта ситуация одну историю напомнила.

Африканские слоны живут 60-70 лет, и в какой-то момент они расплодились так, что старых самцов разрешили отстреливать. Через несколько лет стало ясно, что это тупиковый путь — все чаще стали погибать молодые животные, особенно в засушливые годы. Оказалось, молодые слоны не знали, где искать воду, а стариков, которые могли эти места показать, уже не было. Мы, старые слоны, недавно объединились и создали агродвижение “Шанырак”. Всё-таки попытаемся что-то изменить в водной сфере Казахстана — душа-то болит!

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы